Приводим избранные места из речи художника со встречи с гостями выставки челябинского художника Константина Фокина
В художественной среде Челябинска имя Константина Фокина известно не понаслышке. Ученик «титанов» уральского искусства Мосина и Брусиловского, живописец-монументалист, расписавший ресторан «Уральские пельмени», театр ЧТЗ, бывший кинотеатр «Родина» и стены института искусств. Сам себя художник называет «блудным сыном Рембрандта».
Приводим избранные цитаты из речи художника со встречи с гостями его экспозиции.
Персональная выставка Константина Фокина «Вечности заложник… У времени в плену», приуроченная к 80-летнему юбилею художника, заканчивает работу 11 октября.
Фото: Илья Бархатов.
О важности воспитания
- Мой отец был интеллигентом, но отличался от многих других тем, что нас мальчишек, воспитывал по-спартански. Мы с девяти лет занимались разделкой дров, всем домашним хозяйством, ходили за водой, стояли в очередях за хлебом. Начиная с апреля месяца ходили босиком (кроме школы). Нас воспитывали в жестком трудовом режиме. И когда мне в училище преподаватель сказал – «Ты не знаешь жизни», я его спросил, что это значит. Вы можете запрячь лошадь? Нет. А я могу. Таким образом я поставил его в тупик.
О свободе творчества
- Когда мы приехали (в Челябинск), я не у кого не спрашивал разрешения, чем мне заниматься в творчестве. Я делал и на религиозные темы в советское время, и абстракции, а остальные художники, только с разрешения, когда советской власти не стало и уже было не опасно.
- Художник без натуры – не художник. Я все время себя обновляю через живопись с натуры. Этюды, пейзажи, люди. Без этого невозможно.
Про Пикассо, модернизм и пространство
- Впервые Пикассо я увидел в 1956 году, была выставка в Эрмитаже. Одна из его картин меня очень задела. Я до сих пор помню то впечатление, когда ее увидел. Она была напротив дверного проема, и он как бы служил ей рамой. Меня она настолько удивила. Мне было 16 лет. И еще одна работа – «Портрет Солера». И с тех пор Пикассо стал для меня примером постоянного изменения художника». В 1967 году я четко, как программу сказал себе – я буду все время преодолевать себя. Даже пусть это будет хуже, будет неудача, но я не должен повторяться. Циклы какие-то есть, но все равно каждый раз я стараюсь уходить. Я считаю, что в этом и есть принцип творчества – все время обновляться. Но в то же время, уже в институте я понял, что авангардизм – это погибель.
- Существует модернизм – Матисс, Пикассо, а с 40-х годов это начало авангардизма, когда главным становится не художественный образ, а изобретение чего-то нового и выходящее за рамки изобразительного искусства.
- Если кубизм занимался тем, что менял пластику и только у Пикассо в «Гернике» - композиционное рассечение плоскостей, то для меня это стало такой фишкой. Организация композиции в разных пространствах. И постепенно осознание разного пространства в одной плоскости. У Костиной (челябинской художницы и первой жены К. Фокина – ред.) – совсем другое пространство, оно у неё единое, у меня пространство делится.
Про древнерусскую живопись
- Я художник русский, и для меня всегда идеалом живописи являлись иконы.
- Икона больше предназначена для того, чтобы молиться, а не для того, чтобы её созерцать. А живопись - для того, чтобы её рассматривать.
- Я атеист. Но я использую религиозные сюжеты, так как там, не нужно придумывать содержание, саму литературную канву. Моя живопись не религиозная. Она светская.
О неожиданном Сурикове
- Когда я приехал в 20 лет в Москву - первый раз увидел «Боярыню Морозову», «Меншикова», и «Утро стрелецкой казни». Я был страшно разочарован в Сурикове. Это был мой любимый художник. И вдруг я посмотрел - господи, да мы все так можем. Но поскольку меня воспитывали сомневаться в своих выводах, я на следующий день снова пришёл. На третий день, я начал понимать, что это лучше, чем то, что мы делаем в училище. И вот десять дней я ходил каждый день смотрел, и понял, что такое боярыня Морозова, что такое Меншиков. Я сделал открытие, которое никто до меня не сделал. Меншиков в Березове - когда я пришел в первый раз, то вычислил, сколько зрители идут до Сурикова - от входа до его зала. 40 минут. И на следующий день коротким путем дошел и 40 минут я всматривался. На третий день я попросил у смотрительницы разрешения встать на стул и посмотреть Меншикова так. Она уже меня знала. И когда я увидел, как написано лицо Меншикова - я ахнул. Суриков не был за границей, он не знал, что такое пуантилизм. А у него лоб, нос, написаны по серому фону мелкими-мелкими примерно два квадратных миллиметра мазочками прямоугольными зелеными, красными, желтыми. Это поразительно. Человек сам открыл этот прием. Мы смотрим с расстояния и этого не видим. Это меня очень удивило.